Миссия ученого в современном мире

Аннотация проекта

Проект направлен на определение, уточнение и сравнение эмпирически-наблюдаемой и общественно-ожидаемой миссии (роли, статуса, ресурсов влияния, авторитета) ученого в современном обществе с точки зрения двух ориентиров: – ПРОФЕССИИ ученого (норм и стандартов его квалификации, компетентности, продуктивности, практической реализуемости и социального эффекта его научных достижений) – и его ПРИЗВАНИЯ (личных мотивов и культурных смыслов, ориентации на индивидуальный успех и признание, на репутацию и авторитет в науке и обществе в целом). На особую роль и выделенную позицию в современном обществе (специальный эпистемический статус) ученый и наука притязают потому, что представляют некую «передовую» часть или слой общества, которая “обгоняет время”, поскольку вооружена надежной прогностической методологией, имеет более широкий сектор обзора в сравнении с другими сообществами и специализируется (как это имеет место в случае с социально-историческими и гуманитарными дисциплинами) на критике устаревших форм существования общества и продвижении современных и перспективных сценариев его развития. Но сегодня это понимание науки вступает в фундаментальное противоречие с современной ситуацией общества профессий, в котором наука все больше профессионализируется и превращается в “государственно-капиталистическое предприятие”, а индивидуальные смыслы и мотивации ученого, его представление о собственной особой миссии или призвании утрачивает смысл, поскольку сам ученый и преподаватель превращается в наемного работника со всеми характерными формами отчуждения (времени, труда, научных достижений). Поэтому идея особой миссии ученого и научного сообщества сегодня становится фундаментальной социальной, научной и мировоззренческой ПРОБЛЕМОЙ и ставится под вопрос ведущими течениями мировой философии науки (социальная эпистемология, STS), которые отчасти разделяют мнение Макса Вебера, заявившего в своей резонансной речи “Наука как призвание и профессия” об утрате наукой функции открывания “подлинного бытия”. Означает ли это, что наука больше не может рассчитывать на доверие к своему прогностическому потенциалу со стороны других сообществ?

В этом контексте участниками проекта ставится фундаментальный мировоззренческий вопрос-проблема: способна ли наука вернуть себе утраченную миссию – статус «передового наблюдателя» и «наилучшим образом устроенного сообщества» в современном экономически-ориентированном индустриально-информационном обществе? Как такое притязание науки может совмещаться с требованием демократии и равенства индивидов, представляющих иные сообщества и группы, в свою очередь, претендующие на когнитивный приоритет и право определять правила собственной и общественной жизни?

Научная актуальность и новизна

АКТУАЛЬНОСТЬ темы связана с фундаментальной трансформацией науки как общественного института. В современном обществе наука как социальный институт становится неотличима от других институтов и перестает оцениваться как особая корпорация, выполняющая уникальные задачи и функции. При этом ученые зачастую превращаются в маргиналов, а их деятельность теряет общественное значение. Как сохранить общественную функцию науки, не утратив специфического содержания научного творчества? Как обеспечить результатам научного исследования социальную востребованность и применение? Какие социокультурные и социотехнические инновации позволили бы объединить эти измерения науки? Эта задача обладает исключительной актуальностью в условиях отчуждения результатов научного труда, десакрализации науки, наступления эпохи распределенного знания накануне четвертой промышленной революции и нового экономического уклада. Общество знания достигло в своем развитии высочайшей степени сложности, которая зачастую оборачивается неожиданным и неоднозначным результатом: знание порождает незнание (М. Вебер). При этом благодаря новым технологически опосредованным формам вовлеченности не-экспертов в научную и технонаучную исследовательскую культуру возникают новые возможности для диалога между учеными и широкой публикой. Все это требует повышенного внимания социальных философов, историков и философов науки к развитию социальных и материальных форм взаимодействия общества и науки. Актуальность разработки новых моделей взаимоотношения общества и науки вытекает из очевидной (но до сих пор не реализованной) необходимости установить более прочный и осмысленный диалог между учеными/инженерами и не-экспертами, реализовать этическую задачу по координации и соизмерению научных и общественных ценностей, обосновать функцию науки как важнейшего общественного блага.

Новизна

Формулировка поставленной задачи обладает выраженной новизной, поскольку объединяет изолированные друг от друга предметные области и исследовательские традиции. С одной стороны, это социология науки, в фокусе которой находится цивилизационное, институциональное измерение научной деятельности, в совокупности с теорией социальных технологий. С другой стороны, это этика науки, занимающаяся нормативным измерением научной коммуникации, а также социальная психология научного творчества. При этом, несмотря на очевидную важность исследований функциональной роли, статуса, авторитета, внешнего признания ученого и понимания им своей собственной миссии, этот вопрос в такой явной форме в настоящее время по существу не ставится. Не достаточно полно исследован вопрос и о том, как координируются и субординируются интра- и экстранаучные функции ученых, их профессия и призвание. Не исследован и вопрос о том, какая инстанция или сообщество (научное сообщество? гражданское общество? субъекты рынка? законодатель? исполнительная власть?) обладает достаточными компетенциями и решающими прерогативами в вопросе обсуждения и принятия решений об актуальности и приоритетности тех или иных “национально-значимых” направлений исследования, и как обосновываются эти прерогативы. По умолчанию в российских условиях эти решения принимает исполнительная власть, зачастую назначающая “удобных” экспертов, а сами фундаментальные научные направления, очевидно, выбираются не столько с точки зрения их действительной научной значимости в мировой науке и перспективности, сколько с точки зрения уже достигнутого в прошлом успеха некоторого данного научного коллектива, а также с точки зрения “национального престижа”, доступности публикационных ресурсов и т.д. Новизна исследования состоит в методологическом апдейте базовых критериев актуальности и современности научной проектной работы, в нахождении баланса научной значимости и государственной потребности. Новизна предлагаемого подхода состоит в том, что для решения этой поставленной М. Вебером проблемы, предполагающей определение критериев современности науки (ее прогрессивности, мобильности, рефлексивности, коммуникативности, восприимчивости к новым данным и т.д.), предлагается существенно расширить поле классических и современных дискуссий на тему научного прогресса (Т. Кун, И. Лакатос, К. Поппер, П. Фейерабенд, Л. Лаудан, С. Тулмин, Г. Коллинз, С. Фуллер) и преобразовать проблему в ряд более специальных и еще далеко не решенных задач:

– где искать и как определить критерии научного прогресса и сами субъекты этого прогресса?

– является ли таковым субъектом прогрессивного развития сама наука, автономно продуцирующая новое истинное знание безотносительно его внешней полезности и востребованности остальными сообществами?

– можно ли целью научного прогресса считать развитие человека, национальной культуры или технологические достижения для экономики? Чему отдать приоритет?

– является ли главным ориентиром прогрессивного развития науки “общественное благо”: решение глобальных экологических проблем, здоровье, безопасность и потребности людей, высвобождение свободного времени?

– в какой степени ориентиром прогресса и триггером научного исследования является развитие науки на благо национальных (экономических, военных, значимых для культурной идентичности) интересов?